Вечером я выглянула в распахнутое окно до потолка оставляющее без поддержки крышу, облака за ним в сумернах были на уже тёмном небе всё же светлее него, чуть позже, за это время можно было бы послушать red birds или придушить престарелого человека, небо стало темнее облаков, отражающих свет города. изнанка тени светлая, если смотреть на тень снизу из зеркала - ни о чём большем по этим белоснежным наповерку теням нельзя было догадаться. "Полдень - копия ночи", впрочем, и самые чёрные тени можно увидеть прямо в полдень, вот это ханжество! облака оказались снеговыми, миллионы хлопьев в вакууме заполнившей собой всё отрешённости падали на землю как легион смертников камикадзе, божественным ветром, чтобы растять. В тишине опадающий с плаща дьявола снег превращался в золотую пыльцу драгоценых цветов попав под фонарь - так ртуть превращается в золото. деревья парка доросли до крыш зданий, при постройке которых были высажены, что-то здесь должно оборваться, неприменно здесь должен быть обозначен конец чего-то.
недавно во сне я попала в новую школу, учитель спросил меня, что главный признак жизни? я ответила по курсу биологии - обмен веществ. ответ был правильным, но она сказала, что здесь может поставить мне только четвёрку. мёртвая неорганика - незыблемость жизни - обменом органики и напротив, потоком распада движется нерушимая заданная жизнь. поток жизни поддерживаемой каркасом смерти.
"Убийца, сжигающий себя стремлением к опасному месту, убийца, бросающийся в поток, -- и есть то единственное, что непрерывно в этом потоке. Он живет, убивая и двигая этим к смерти себя самого". весной кокетливые намёки смерти, напоминающие скользящие ночью по потолку тени, которые отбрасывают деревья, освещёнными фарами машин, несущихся на пьяной скорости по пустому двору, очевидней, чем в зиме, которая и есть смерть, а в смерти нет никакого намёка на умирание. когда я проснусь, тени неприменно будут ещё голубыми и длинными