В доме, одетом в реставрационный камуфляж (рваные полотнища растрепались на ветру) за 8 лет вывелись зверьки (все в детстве знали, что из пыльной мешковыни рождаются мыши), по углам гнёзда зверьков - розовые, переливчатые жёлтые-голубые-зелёные: всё, чем зверьки занимаются - ткут органзу. Владельцы ближайших столовых разоряют гнёзда на отделку - абажуры и обивку кресел.
Каменные головы на фасаде уже полутораста лет смотрятся в отражения на стёклах-витранах дома напротив, полутораста лет бегает импульс ужаса, сковывающий каменные взгляды, замыкающий их отражение, обезглавленные тела внутри дома шарят по стенам, царапают штукатурку.
Здесь сейчас нужно пинать раздутые животы женщин и срывать с их шей ожерелья речного жемчуга, никто теперь не имеет права носить и вынашивать. Впрочем, мой взгляд посылает проклятие - в животе каждой из женщин, кого он касается, плод обращается в жемчужину, правильную или причудливую-красивую, в зависимости от состояния здоровья матери, жемчужина будет расти-разрывать живот-все эти месяцы. Сколько ангелов танцует на конце сигареты? Жемчуг в молоке взрывается розовыми струйками.
Я хожу по парковке, внимательно читаю номера автомобилей, больше я ничего не читаю, со всем остальным мне помогают - введение в танатологию, рецепт рагу, направление поездов в подземке.
Больше всего мне не нравится то, как в моё лицо всматривается каждая старуха, стоит мне подумать - ела ли она в годы блокады мясо.