Да, это всё так, но это ещё не всё.
Когда маменька Лилечки умерла, папенька, пропивший последние портки и мозги, первые 2 дня сцеживал молоко из зеленоватой груди покойницы, на 3 ночь спустился до Сухого оврага, подавил щенков облезлой суки и попытался приучить Лиленьку к её молоку. На 4 день в его перегороженном углу стоял вой суки и голодного ребёнка, на 5 – из угла доносилось уже триголосие – папеньку нашли воющим рядом с издыхающей собакой и Лиленькой. Так звезда Лиленьки отдала её в руки хитровских попрошаек, сначала она ходила с рук на руки Баб, встала на ноги и пошла по Мужикам.
Венера, рождённая из пены у рта эпилептика, из харчков чахоточного, прозванная Белой Горячкой за созвучные телесные характеристики, Лилечка всего чуть гуще тумана, в котором гуляет в неглиже, присосавшись к жизни губами – по туману плывёт один только ярко-намалёванные рот, не распрощавшийся с последним молочным зубом, который она уже часто полоскала сивухой. Глины не хватало, она вся слеплена из канализационного ила Неглинной, и всё-то в её теле не клеится. Как-то раз, когда она заснула под столом в Пересыльном, мыши натаскали в нору её нутра вату, с тех пор она чувствует в животе копошение серого семейства, по ночам рожает розово-голых мышат. А ещё как-то раз она собрала вместе капли своей крови из разбитого носа, сбегала за бутылкой керосина и влила её в лужицу. Невинное самоубийство, людьми не замеченное. Но ангелы открыли счёт.
Коты поят своих марух, а десятилетней марухе – пока не отработает - ничего нельзя. Можно только держаться за что-нибудь руками и хныкать. Поэтому Лилечка с подружками любили Фёдора Фёдоровича, он приходил с навинченным человеком и угощал вином. Туман, из которого по слову Фёдора Фёдоровича часто приходилось выкрикивать Белую Горячку, кишел исполинскими призраками, вот и опять Гроше с Карманным пришлось среди их примеси её искать и приводить.
Любил Фёдор Фёдорович с накрученным человеком бывать в трактире Утюга, в заднюю комнату Лилечка пришла в 3808 день.
Оставшись в одних чулках, Фёдор Фёдорович захотел покатать Лилечку на себе верхом, Лилечка увидела, что вся кожа на спине у Фёдора Фёдоровича в очень частых маленьких дырочках с чуть сиреневатыми, как бы заветренными, краями, и в каждой, зарывшись головкой, стрекочет членистым хвостиком паразит. Бутылку вермута кончили, навитый человек откупорил другую, Лилечка потянулась было к ней, но Фёдор Фёдорович сказал, что ей так много пить крепкого нельзя, а ещё сказал: чтобы вино стало слабее, как раз для Лилечки, его нужно перегнать:
- Тут есть специальный аппарат, вольёшь в него водку, из краника будет течь вино. - Лилечке завязали глаза и приказали широко открыть рот, Фёдор Фёдорович встал над ней и, вливая в себя из высоко поднятой в руках бутылки мадеру, спустил на Лилечку поток мочи.
У выхода из Утюга дежурили мальчики, вот теперь - те самые - маленькие убийцы с лицами безусловно красивыми, хотя больше и безынтересными Фёдору Фёдоровичу: у каждого был зуб, тоже ещё молочный, на него, когда теперь секундная стрелка ножа вышёлкивала ближе к полуночи девять, десять, одиннадцать, в двенадцать – нужно умереть. Карманный и Гроша с Гришей ждали, когда Фёдор Фёдорович достаточным порядком напьётся. Первым из дверей выскользнул намученный человек, он размахивал чем-то вроде короткого серебряного кола, затем под переливы Белой Горячки вышел, наконец, Фёдор Фёдорович:
- Нам нравится свежеть, нашим пальцам нравится упругость, она – сопротивление, и в нём вся юность. – Надушенный человек с хохотом вручил Фёдору Фёдоровичу что-то вроде короткого серебряного кола.
Мальчики, с лицами безусловно-красивыми, с губами, безусловно, пунцовыми, прошли за компанией до подвала, где, как они знали, Фёдор Фёдорович оставит наскучившего человека. Мальчики, конечно, убили Фёдора Фёдоровича, вскопали его лицо, отобрали и проткнули, зуб за зуб, задний проход коротким серебряным колом, скинули труп в сточную канаву канализации уведённой под землю Неглинной и побили Лилечку, чтобы никому не говорила. На следующий день Лилечку побил наученный человек, он искал Фёдора Фёдоровича:
- Да я у него оставил чистое серебро! – но она ничего не сказала.
Других детей Хитрова тоже отодрали за уши, но и они все сказали, что Фёдора Фёдоровича не видели, зато теперь Карманный и Гроша с Гришей знали, что упустили серебро, и где его найти. Днём, когда тумана не было, и гулять в нём было не кому, мальчики, притащив с собой Лилечку, стали решать у канавы, кому спускаться. Пытались спихнуть вниз Горячку, но она заверещала так отчаянно, что привлекла внимание Бабы на корчаге. Тогда Гроша предложил считать:
– Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана:
- Буду чавкать и любить, громче господа вопить.
Буду душу продавать - красная цена - рупь,пять
В ночь - заразу разносить, по утрам - стрекоз ловить.
Сказку плёткой расскажу, много я в тебя вложу.
Пахнуть будешь только мной, я, наверное, совой.
У тебя ко мне вопрос? я тебе подправлю нос.
Буду резать, буду бить, будешь ты меня любить. – И выпало на Лилечку.
Запираться дальше нельзя было, и Лилечка спустилась в яму. Трупа внизу не было, и она уже полезла наверх, только Гроша крикнул, чтобы не смела:
- Вчера дожди были, его дальше и унесло.
Хлюпая по причудливым заносам жирного мыльного ила, Лилечка прошла по каналу метров 5, пока под ногами не лопнуло что-то и не запело как дырявые мехи. Она как можно быстрее отошла, и когда рокот и присвист прекратились, подошла к пузырю снова. Фёдор Фёдорович был как надутая лягушка, да и из воронки рта несло жабьими потрохами. Теперь приходилось извлекать чистого серебра кол, и было обидно до тошноты. И было так обидно, и Лилечка, стоя с грязным серебряным дрыном в руке, вдруг заплакала.
- Лилечка.
И захотелось не поднимать наверх совсем и никогда.
- Лилечка.
Она посмотрела в темноту впереди. В темноте стояла женщина, очень высокая, с очень маленькой головкой, и Лилечка её узнала: у всех марух была картинка с такой женщиной. Она почти сразу вспомнила, как её звали, и спросила:
- Ты дева Мария?
- Да.
И Лилечка увидела, что по стенам дальше, за спиной девы Марии, блестят синим и пурпурным камни, и ото всех камней раздаётся голос святой:
- Так это ты убила короля червей.
- Пойдём со мной.
- Теперь ты королева червей.
- Я отведу тебя в твоё царство.
Лилечка, всё ещё держа в правой руке серебряный дрын, перестала плакать, дева Мария взяла её за левую руку и повела по каналу канализации, с потолка которого, чем дальше, тем ниже, свисали сверкающие сталактиты, а меж ними, издавая стрёкот членистыми хвостами, сновали паразиты.