Несмотря на то, что во всём королевстве сонным августовским днём стоял зной, и даже лес был залит солнечным светом, как пьяница, под завязку, уставшему охотнику пришлось нечаянно вздохнуть. На вздох пришёлся шаг в бесстыдно влажный грот. Деревья у его входа росли темно и плотно, а у чёрного пруда сидел старик, багром вытаскивающий на берег белые кувшинки.
Они валялись уже мертвенно-белой душистой кучей, к которой охотник бросил свою чёрную и зловонную ношу – сотню битых ворон, гроздью облепившую лоснящуюся и липкую верёвку.
– Зачем ты срываешь лотосы в этом пруду? – Спросил охотник, оглядывая обсидиановое озеро с шестью оставшимися на его поверхности цветками.
– Для истории, что я хочу записать, нужна бумага, сделанная только из этих белых лепестков, ведь лотос всегда чист. А зачем тебе эта груда мёртвых ворон? – Спросил старик.
– Мой младший брат утонул в этом пруду. Мой средний брат выловил всех рыб, что ели его тело, ни одна не тревожит теперь эту воду. Я, старший брат, должен поймать всех ворон в этой роще, что клевали его тело, причалившее к берегу. Ты слышишь, вороньи крики здесь почти не раздаются больше. Когда я поймаю всех, мы сможем похоронить нашего брата, сложив в могилу рыб и птиц, прах к праху.
Пока охотник так говорил, старик сорвал последний цветок. Закончив же, охотник взял с земли блестящую и чёрную, как сам пруд, ношу и направился в чащу.